Голос ангела [cборник] - Юлия Добровольская

И снова мы расстались у моей двери. Но мы были уже другими. Казалось, что нашей дружбе не один десяток лет.

Завтра к полудню вернутся наши. Наши… А потом, через пять дней, мы разъедемся — я в Москву, а Сурен в Питер. Увидимся ли мы еще? Конечно, это зависит от нас… от нашего выбора. Но, похоже, мы уже сделали его — мы доверились друг другу.

«Ничего не бывает раздельным, после того как было совместным… После соприкосновения».

Он прав — прошло полчаса, а я уже скучаю… По его голосу, жестам, улыбке… По его душе. Я скучаю по его душе…

Я заплакала. Да так горько, что сама испугалась.

Когда я выплакалась и мне полегчало, я попыталась разобраться в причине этих слез.

«Если не понимаешь, что с твоим настроением, попробуй включить анализирующий орган», — говорит моя дочь.

Я включила.

Чего я разревелась? Жаль расставаться с хорошим человеком.

Жила же я без этого хорошего человека как–то. Да, жила, я же не знала, что бывают такие… такие интересные, такие добрые, открытые… Нет, все не то… такие живые мужчины…

Ленка вот говорит, что в ее понимании идеальный муж — это друг тире любовник. Да чтоб ровнехонько пятьдесят на пятьдесят… Даже лучше — сто к ста. А остальное — может быть, а может и не быть.

А что мой брак? Дочь, достаток, карьера… Карьера мужа, правда, не моя. Устроенность. Приличные друзья.

Муж… То, что слово «любовник» — все же, думаю, я правильно понимаю его значение — ну никак не подходит к нашим отношениям, это ясно как день. А друг ли он мне?..

Что такое друг?

Подруга у меня есть. В Ленингра… в Питере. Мы с ней в одном доме росли, потом она вышла замуж в Ленинград. Но мы видимся часто: то она ко мне махнет, то я к ней. Похожи ли наши отношения с ней на мои отношения с мужем? Ну разумеется! Разумеется, ничего общего!

Пожалуй, Нуська… Это мы ее так зовем, вообще–то ее имя Лена, Ленуська, и моя Ленка в честь нее названа. Так вот, Нуська — единственный человек, с которым я снимаю с себя все маски… Надо же, я ни разу прежде не задумывалась над этим! Да, с Нуськой я такая, какая я есть в своей… в своей сердцевине. Хотела сказать — в сущности, но нет, сущность моя уже не та, сущность моя так же похожа на сердцевину, как глина кувшина — на воду, налитую в него.

Только наедине с моей подругой я могу не быть леди. И зовут меня тогда Татка — Нуська любительница всяких милых кличек. Мой муж у нее — только не в глаза, конечно! — Лордик.

А она… а она так и осталась той, какой всегда была — необузданной стихией, со своими суждениями, не подчиняющимися никаким правилам, стереотипам, условностям… Прямо как моя дочь. Или моя дочь — как она?.. У Нуськи детей нет, и она обожает мою дочь до сих пор, как свою родную.

— Лялька, — так она зовет Ленку, — моя душечка! — говорит Нуська. — Кровиночка твоя, а душечка моя.

Да, это правда…

Сегодня с Суреном я была такой, какой бываю только с Нуськой…

Выходит, с мужем у нас нет дружбы? Ведь дружба — это прежде всего искренность. Да хотя бы просто — общие интересы. Помимо хозяйственных. Но мы не обсуждаем фильмы, спектакли — за нас это делают другие, а мы должны прочитать, что думают знатоки и специалисты своего дела, и принять их мнение как истину в последней инстанции.

— Наше мнение может быть ошибочным, — говорит муж, — надо ориентироваться на мнение людей, понимающих в этом больше нас, мы же понимаем только в вопросах нашей специальности.

Но и о его специальности я знаю только из названия его профессии и должности.

— Тебя интересует, милая, чем я занимаюсь на работе? Но это же скучища для непосвященных! — И он не стал меня посвящать.

Да, я знаю его кулинарные пристрастия. Еще я знаю, что он скажет в том или ином случае. А что он чувствует, что переживает?..

— У меня образцово–показательный муж, — сказала я.

— Вам позавидовали бы многие женщины, — сказал Сурен.

— Но оказалось, что я его не люблю, — сказала я. — И никогда не любила.

— А вот тут, вероятно, многие не поняли бы вас, — сказал он.

— Но я не знала об этом еще совсем недавно, — сказала я, тут же спохватившись, что говорить такие вещи мужчине, который дал тебе понять, что заинтересован тобой, по меньшей мере неосторожно. А может быть, просто неприлично…

Неужели я необратимо заражена бациллами Ленкиного мировоззрения: чем бесхитростней ты живешь, тем проще жить; будь прозрачной; прими интуицию как единственного надежного поводыря и доверься своему жизненному опыту.

— А как же правила приличия, нормы морали, рамки благопристойного поведения?..

— Мама, если правила приличия — единственная цель, зачем тогда жить? Так живут мертвецы! И вы с папой живете, как мертвецы. Любовь — вот главное и единственное правило приличия! Любовь в широком смысле: тут и «не суди», и «не пожелай ближнему того, чего не пожелал бы себе», и «твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого»… Любовь — вот единственная цель существования! Любовь должна стать единственным мотивом любого поступка.

Может быть, она права?..

Я снова заплакала. Неужели правда — жизнь прошла мимо?

— Жить под одной крышей с мужчиной из каких–либо соображений, минуя духовную и телесную привязанность, — это самоубийство личности. Это не плохо и не хорошо. Это просто неблагодарность по отношению к Создателю. В любом человеке есть присущие лишь ему таланты, возможности, способности — и развиться они могут только в благоприятной среде. И среда эта — любовь, а не рамки приличия, — так говорит Ленка.

Я не нахожу, что ей возразить.

Любовь… Возможно, как талант композитора, художника, она дается не всем, и я обделена этим талантом?..

Но я же не могу сказать: я не умею любить.

А что, умею?.. Я ведь еще не пробовала.

Господи, как все, оказывается, сложно…

Господи… Я так часто употребляю это слово, не задумываясь, что оно значит. А ведь это обращение к Тому, по Чьей воле я родилась и живу…

Ленка порадовалась бы за меня — это серьезный шаг! Я уже начинаю не только понимать, но и ощущать многое из того, о чем она мне говорила.

Господи, если Ты здесь, дай мне знать…

Я вздрогнула от неожиданности — зазвонил телефон, стоящий на тумбочке. Я ни разу не слышала этого звонка — кому звонить сюда?.. Мужу с гор? Ленке? Нуське? Но я даже сама номера не знаю…

— Да?

— Наташа… — Это был Сурен.

— Да, Сурен, слушаю вас.

— А я вас слушаю.

— Что вы хотите услышать?

— Просто ваш голос… Не могу уснуть.

— Сейчас вы сова, да?

Он усмехнулся:

— Да. Сова… Я не разбудил вас?

— Нет.

— Не хотите завтра побыть жаворонком?

— Нужен очень серьезный мотив… Вы что–то хотите предложить?

— Кроме своей компании, мне нечего предлагать… здесь, во всяком случае. Вот когда вы приедете в Питер…

— А я приеду в Питер?

— Да. А вы не знали?

— Нет, я знаю, что я когда–нибудь туда приеду, у меня там подруга, я говорила вам…

— Вы приедете ко мне.

Что это — наглость? Нет, к Сурену это слово никак не относится. Как бы то ни было, я должна бросить трубку. Но я не могла и не хотела этого делать.

— Ну, об этом потом. А что насчет завтрашней зари? — добавил он.

Я была совершенно растеряна — с этим человеком я становилась другой. Я менялась, кажется, даже внешне. Я хотела быть завтра жаворонком ради того, чтобы провести с ним еще один день!

— Если вы разбудите меня, я готова полетать в вашей компании.

Он снова усмехнулся:

— Хорошо. Тогда, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

На часах около двенадцати. Нужно постараться заснуть, чтобы успеть выспаться.

Стоп! Мысли вернулись к прерванному звонком открытию… Я сказала: «Господи, если Ты со мной, дай мне знать», и тут же зазвонил телефон.

Мистика. Глупости… Чистое совпадение.

— Не бывает ничего случайного в этом мире, — говорит Ленка, — а то, что мы принимаем за случайные совпадения, это путеводные огни к счастью… это как стрелки на асфальте в казаках–разбойниках, которые указывают: твоя цель там.

— Ты что, хочешь сказать, что всем… каждому человеку вот так вот и нарисован его путь к счастью? — удивляюсь я.

— Не так все просто, но ответ — да. — Ленка задумывается, пытаясь перевести это «не все так просто» в удобоваримую форму. — Человек создан для счастья… Ты знаешь. И не верь, когда кто–то авторитетно заявляет, что у каждого своя судьба: кому–то счастье, кому–то несчастье. Это — ложь. Для одних эта ложь как вожжи, чтобы управлять другими, а для тех, кем управляют, — хорошая психотерапия. Наша жизнь только в наших руках.

— Почему же тогда…

— Не все счастливы?

— Да.

— Элементарно, Ватсон! Не все видят эти путеводные стрелки… — Ленка перебивает сама себя. — Смотри: маленький ребенок, младенец, сам знает, когда, сколько и чего ему нужно съесть, выпить, когда поспать… когда пукнуть… Его счастье, если родители не перечат природе, не заставляют питаться по графику и не впихивают в него то, чего он не хочет, даже если, по их мнению, это категорически полезно… если дают ему свободу самому познавать мир и примерять его на себя. Узнать самому, что острое больно колет, а огонь — это опасно… Такой ребенок растет в гармонии с природой. У такого ребенка не подавлен тот самый орган, который улавливает путеводные огни, эти вот стрелки, ведущие к счастью. Ребенок, растущий в любви и свободе, растет счастливым. А точнее — гармоничным. Ведь счастье — это гармония. Все другие определения счастья говорят лишь о замусоренности человеческого разума… о разделенности разума с духом. Счастье ведь у каждого свое. Это категория философская. А гармония… она и в Африке гармония. Счастье — духовное понятие.